Дитя человеческое [litres] - Филлис Джеймс

Тишину нарушила Джулиан:

— Тео, мне кажется, они здесь. Они пришли.

Он ничего не слышал, но встал и произнес:

— Лежи тихо. Не двигайся.

Повернувшись к ней спиной, он незаметно вынул из кармана револьвер и вложил в него пулю. Потом пошел встречать их.

Ксан был один. Он походил на лесника в старых вельветовых брюках, в рубашке с открытым воротом и в свитере крупной вязки. Но лесники не ходят вооруженные: под свитером выпячивалась кобура. И ни один лесник никогда не стоял, столь явно демонстрируя самоуверенность и высокомерную властность. На его левой руке сверкало свадебное кольцо Англии.

— Значит, это правда, — сказал Ксан.

— Да, это правда.

— Где она?

Тео не ответил.

— Можно было не спрашивать. Я знаю, где она. Как она себя чувствует?

— Хорошо. Она спит. У нас есть несколько минут, пока она не проснулась.

Ксан повел плечами и с облегчением вздохнул, словно измученный пловец, вынырнувший из воды, чтобы глотнуть воздуха.

Какое-то мгновение он тяжело дышал, потом спокойно произнес:

— Я могу подождать. Не хочу ее пугать. Со мной машина «скорой помощи», вертолет, врачи, акушерки. Я привез все, что необходимо. Это дитя родится в комфорте и безопасности. К матери станут относиться как к чуду, каковым она и является, и она должна об этом знать. Скажи ей об этом. Если она доверяет тебе, она поверит. Подбодри ее, успокой, пусть знает, что у нее нет оснований меня бояться.

— У нее есть на то все основания. Где Ролф?

— Мертв.

— А Гаскойн?

— Мертв.

— Тело Мириам я видел. Выходит, никого, кто знает правду об этом ребенке, нет в живых. Ты от всех избавился.

Ксан спокойно заметил:

— Кроме тебя. — Когда Тео не ответил, продолжил: — В мои планы не входит убивать тебя. Я не хочу убивать тебя. Ты мне нужен. Но нам надо поговорить сейчас, прежде чем я увижу ее. Я должен знать, насколько я могу на тебя полагаться. Ты способен помочь мне с ней, с тем, что мне предстоит сделать.

— И что же тебе предстоит сделать? — спросил Тео.

— А ты не догадываешься? Если будет мальчик, способный сделаться отцом, он станет главой нового народа. Если он начнет давать сперму в тринадцать, может быть, в двенадцать лет, нашим женщинам Омега будет всего тридцать восемь. Мы сможем получить отборное потомство. Не исключено, мы сумеем помочь этой женщине родить снова.

— Отец ее ребенка мертв.

— Я знаю. Мы узнали правду от Ролфа. Но если нашелся один мужчина, способный делать детей, могут найтись и другие. Мы усилим программу тестирования. Последнее время мы относились к ней без должного внимания. Мы проверим всех и каждого — эпилептиков, уродов, всех мужчин в стране. Ребенок может оказаться мальчиком, способным давать потомство. Он станет нашей самой большой надеждой. Надеждой мира.

— А Джулиан?

Ксан рассмеялся:

— Я, вероятно, женюсь на ней. Но так или иначе, за ней будут ухаживать. Отправляйся к ней, разбуди ее. Скажи ей, что я здесь, один. Успокой ее. Обещай ей, что будешь помогать мне заботиться о ней. Боже милостивый, Тео, ты осознаешь, какая сила и власть в наших руках? Возвращайся в состав Совета, будь моим советником. Ты получишь все, что захочешь.

— Нет.

Последовала пауза. Ксан спросил:

— Помнишь мост в Вулкомбе? — Вопрос прозвучал не как сентиментальное напоминание о прежней дружбе и кровных узах. Ксан в тот момент просто вспомнил о чем-то своем и улыбнулся от удовольствия.

— Я помню все, что происходило в Вулкомбе.

— Я не хочу убивать тебя.

— Тебе придется, Ксан. Может быть, тебе придется убить и ее. — Тео потянулся за своим револьвером. Увидев это, Ксан рассмеялся:

— Я знаю, что он не заряжен. Ты сказал об этом старикам, помнишь? Ты бы не дал Ролфу уйти, если бы у тебя был заряженный револьвер.

— Как, по-твоему, мне было остановить его? Застрелить мужа на глазах у жены?

— Мужа? Похоже, она не очень-то любила своего мужа. Такое впечатление у нас сложилось из того, что он любезно поведал нам перед смертью. Уж не вообразил ли ты, что влюблен в нее, а, Тео? Не идеализируй ее. Быть может, сейчас она самая важная женщина в мире, но она — не Дева Мария. Что ни говори, а ребенок, которого она носит, — ребенок шлюхи.

Их глаза встретились. «Чего он ждет? — подумал Тео. — Может, просто не может хладнокровно меня застрелить, как и я не могу застрелить его?» Время тянулось секунда за секундой. И тогда Ксан вытянул руку и прицелился. И именно в этот момент заплакал ребенок, издав тонкий мяукающий вопль, словно крик протеста. Тео почувствовал, как пуля Ксана со свистом прошила рукав его куртки. Он был уверен, что в эти полсекунды не разглядел того, что потом так четко вспомнил — лицо Ксана преобразилось от радости и ликования, — не услышал его громкого торжествующего крика, такого же, как крик на мосту в Вулкомбе. Но именно в ту долю секунды, когда крик Ксана прозвучал в его ушах, Тео выстрелил Ксану прямо в сердце.

После двух раздавшихся выстрелов он не услышал ничего, кроме тишины. Когда они с Мириам столкнули машину в озеро, тихий лес превратился в вопящие джунгли, в какофонию диких криков, ломающихся ветвей и возбужденных птичьих голосов, которая утихла, только когда улеглась последняя дрожащая рябь. Но теперь все было тихо. Ему казалось, что он идет к телу Ксана, словно актер в замедленных кадрах фильма — ударяя руками по воздуху, высоко поднимая ноги, едва касаясь земли. Пространство растягивается в бесконечность, тело Ксана отодвигается все дальше и дальше, и он с трудом продвигается к своей цели в остановившемся времени. А потом словно произошла вспышка в мозгу, и реальность снова взяла верх. Он мгновенно ощутил быстрый бросок своего собственного тела и перемещение каждой крошечной букашки в лесу, почувствовал каждую былинку сквозь подошвы ботинок и дуновение воздуха на своем лице, но острее всего ощутил присутствие распростертого у его ног Ксана. Тот лежал на спине, раскинув руки, словно прилег отдохнуть у реки Уиндраш. Лицо его было совершенно спокойным, и казалось, будто он притворился мертвым, но, встав на колени, Тео увидел, что глаза его походили на два тусклых камешка, еще недавно омываемых морем, но теперь, после отлива, навсегда оставшихся безжизненными. Тео снял кольцо с пальца Ксана, выпрямился и стал ждать.

Они появились очень тихо, выйдя из леса. Первым шел Карл Инглбах, за ним — Мартин Вулвингтон и обе женщины. Позади, тщательно выдерживая дистанцию, следовали шестеро гренадеров. Они подошли к телу на расстояние четырех футов и остановились. Тео поднял кольцо вверх, потом торжественным жестом надел его на палец и повернул к ним тыльную сторону ладони.